Франция теснит Россию в экспорте вооружений
Париж пытается отодвинуть Москву на третье место по продажам военной техники
Объем новой контрактации французского оружейного экспорта в 2016 году достиг 14 млрд евро. Однако Министерство обороны Франции лишь частично включило в него контракт на поставку Австралии подводных лодок, переговоры по которому еще ведутся, поэтому итоговая цифра составляет 20 млрд евро. Об этом 7 марта сообщил военный блог bmpd, который ведут сотрудники Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), со ссылкой на анализ французской газеты La Tribune.
Издание отмечает, что относительно финальных итогов экспорта в 2016 году между Главным управлением вооружений (DGA) и аппаратом министра обороны Франции ведутся споры. С одной стороны, DGA, которое традиционно отвечает за данные по оружейному экспорту, полагает, что контракт на поставку Австралии 12 не атомных подводных лодок еще не вступил в силу, и поэтому не может включаться в показатели 2016 года. С другой, — аппарат министра полагает, что поскольку межправительственное соглашение было подписано в декабре, то Франция может включать эти данные в общую сумму.
Именно по этой причине министр обороны Жан-Ив Ле Дриан в январе 2017 года сообщил о том, что в 2016 году было заключено новых контрактов на сумму 20 млрд евро (в 2015 году — 16,9 млрд). Рекордный объем контрактов, по словам министра, был обусловлен контрактами на истребители Rafale и самым большим контрактом в истории французского оружейного экспорта на поставку Австралии подводных лодок по программе SEA 1000.
Такая гибкость в цифрах, пишет La Tribune, не является отражением безответственности и «слабоумия в министерстве обороны», как раз наоборот — все причастные к экспорту, в первую очередь, DGA и предприятия ВПК, знают, насколько глубоко Ле Дриан лично был вовлечен в предконтрактную работу во всех случаях, когда речь шла о крупных сделках. К тому же, пока неясно, какой будет доля французских компаний в суперпроекте с Австралией — предложение победившего в австралийском тендере консорциума компаний DCNS и Thales предусматривает сборку подводных лодок у заказчика из секций, которые будут изготавливаться DCNS во Франции. Отсюда вытекает довольно широкий разброс в оценках относительно суммы «более 20 млрд евро новых заказов», о которой говорил министр обороны в январе.
СМИ также отмечает заслугу Ле Дриана в лоббировании французского оружия на рынке. Если до его прихода (в 2012 году) французский экспорт оружия в среднем составлял 4,5−6 млрд евро в год, то уже в 2014 году объем заказов увеличился до 8,2 млрд евро, а в 2015 году побил абсолютный рекорд, благодаря первым контрактам на поставку истребителей Rafale в Египет (24 машины) и Катар (24 истребителя). В 2016 году, кроме сделки на поставку истребителей Rafale в Индию (8 млрд евро), были, например, подписаны два крупных контракта с Великобританией на поставку учебных вертолетов для британской армии на сумму 650 млн евро, с Сингапуром — на 16 вертолетов Н225 Сaracal на 500 млн евро.
В чем причина рекордных показателей продаж французских вооружений? Значат ли они, что Россия на рынке вооружений в 2016 году потеряла второе место и оказалась на третьей позиции после США и Франции?
Научный сотрудник Центра анализа стратегий и технологий, главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов говорит, что успех французских оружейников объясняется совокупностью факторов.
— Рынок вооружений в принципе волнообразный: французский экспорт знал и взлеты, и провалы, тем более что у Франции, как и у России, круг платёжеспособных заказчиков довольно устоявшийся, а постоянные партнеры не могут все время покупать новые вооружения и военную технику. Но, безусловно, за три года объем французского оружейного экспорта по контрактации вырос в более чем два раза. В 2016 году успех был обеспечен в первую очередь за счет договорённостей о продаже самолетов Rafale, которые производит компания Dassault Aviation.
Смогут ли дальше французы идти такой поступью — вопрос. По сути, все, кто уже хотел взять этот истребитель, уже его купили. По крайней мере, вряд ли в 2017 году французам удастся подписать с кем-либо новый контракт по самолетам. Непонятная ситуация только с Индией относительно того, будет ли она закупать морскую версию Rafale.
Так что, вполне может быть, что после замечательного роста у французского военного экспорта могут быть провальные годы, хотя, скажем, в 2017 году показатели могут сохраниться на том же уровне из-за контракта с Австралией, который может занять половину годовой контрактации страны. Плюс у Франции формально уже есть один миллиард с Кувейтом — на поставку 30 вертолетов Caracal.
«СП»: — Большая разница в подсчете стоимости экспортных заказов между различными ведомствами — это нормально?
— Конечно, разброс в цифрах довольно большой, но такая статистическая игра — совершенно нормальное дело. Просто Статья в La Tribune наглядно демонстрирует недостатки системы подсчета, причем это касается не только французов, но и нас.
«СП»: — Российские СМИ чаще всего говорят о портфеле заказов на экспортные поставки, а не о контрактации…
— Официальные лица Франции, в отличие от российских чиновников, вообще никогда не называют сумму «в портфеле», а контрактация — дело хитрое: кто-то из заказчиков может отказаться от сделки, кто-то — перенести. И у нас есть контракты, которые уже 10 лет «висят»: от них заказчик не отказывается, но в силу они так и не вступили. Есть два показателя — уровень контрактации и уровень поставок. Так вот, успехи французов в контрактах 2015 и 2016 года не сильно вылились в рост поставок. Поэтому по показателю контрактации они нас превзошли, а вот по поставкам мы, видимо, удерживаем второе место.
«СП»: — По уровню поставок Франция может догнать Россию?
— В 2018—2019 уровень французских поставок может также «выстрелить», как и уровень контрактации. Но следует иметь в виду, что французы традиционно долго делают истребители Rafale, а сделка с Австралией вообще может растянуться на 15−20 лет.
«СП»: — Каким может быть показатель контрактации российского оружейного экспорта в 2016 году?
— Он не был заявлен — ответственные за экспорт официальные лица всячески избегали этого вопроса. Но по моим расчетам, исходя из официальных данных, объем контрактации составил около 10 млрд долларов. В 2016 году у нас не было ни одного контракта на боевые самолеты, за исключением непонятного контракта с Алжиром на поставку 12 истребителей-бомбардировщиков Су-34. Я его внес в статистику, но, скорее всего, он не был заключён. В прошлом году не было каких-то прорывных сделок.
«СП»: — Бытует мнение, что российский и французских военный экспорт чем-то между собой схожи…
— В каком-то плане — да, обе страны производят большую номенклатуру вооружений и военной техники. У нас контракты на авиационную военную технику составляют около 50%. Единственное, что есть у французов и чего нет у нас — это бизнес на спутниках. В 2016 году Airbus Space Systems и Thales Alenia Space заключили довольно крупные контракты с Египтом на поставку телекоммуникационного спутника на сумму 600 млн евро. В июне Airbus получил контракт стоимостью 850 млн. долларов на изготовление спутника военной связи SatKomHan для Индонезии. Это помимо традиционных мелких экспортных контрактов, которые в итоге выливаются в серьезные суммы — в несколько миллиардов евро в год. В России же в 2016 году по спутникам был полный провал — и по контрактам, и по выводу иностранных аппаратов в космос. А, как я понимаю, доход от запусков у нас входит в общую сумму годового военного экспорта.
«СП»: — В статье La Tribune отмечена особая роль личности министра обороны в росте военного экспорта Франции.
— Во Франции хорошо работает менеджмент, но многие французские журналисты и эксперты отмечают личную вовлеченность Ле Дриана в это дело. Считается, что он постоянно находится в загранкомандировках, в которых лоббирует французское оружие. К сожалению, наш министр обороны в такой роли замечен не был…
«СП»: — В августе 2016 в СМИ активно обсуждался скандал, связанный с утечкой данных о тактико-технических характеристиках и оборудовании французских подлодок класса Scorpene, которые строятся в Мумбаи по заказу Нью-Дели. Это может иметь последствия для французского экспорта?
— Думаю, это может иметь последствия для контрактов с другими странами по этим субмаринам. Что касается Индии, то после этого Нью-Дели вряд ли будет дозаказывать еще шесть планировавшихся лодок Scorpene к уже строящимся четырем. Плюс французы активно предлагали индийцам универсальный десантный корабль, а также на паях строить атомный авианосец, но скандал может затормозить сотрудничество между двумя странами.
Заместитель директора Центра анализа мировой торговли оружием (ЦАМТО) Владимир Шварев считает, что показатель контрактации французского экспорта в статье La Tribune и представителями Минобороны Франции завышен для политических целей.
— Можно играть цифрами, но все-таки Франция и Австралия заключили соглашение, которое еще не преобразовано в твердый контракт. Проект с самого начала обещает быть долгостроем.
Вообще, программа предусматривает собой неатомный вариант французских атомных многоцелевых подводных лодок Barracuda, а соглашение — разработку варианта, который бы устроил австралийцев. Я не удивлюсь, если стороны не раз еще переиграют ее условия. Скажем, некоторое время назад считалось, что в проекте по строительству лодок для ВМС Австралии будут участвовать японские корпорации Mitsubishi Heavy Industries и Kawasaki Shipbuilding Corporation…
Конечно, Франция за последние годы сделала колоссальный рывок и вплотную приблизилась к нашим показателям, но в плане твердых контрактов пока не превосходит их. Правда, во французском рывке, на мой взгляд, есть и положительный момент. Дело в том, что в тендерах ряда стран на закупку вооружений Франция опередила США. Пока многие страны, которые долго время находились в зоне влияние США, не рискуют покупать российское оружие крупными партиями, но в дальнейшем французский опыт может сыграть свою роль в плане закупок нашего оружия новыми игроками.